28 декабря 1925 года в ленинградской гостинице «Англетер» трагически ушёл из жизни непревзойдённый соловей великой русской поэзии Сергей Александрович Есенин, автор многочисленных шедевров, в том числе и уникальных «Персидских мотивов». На мой взгляд, лучше всех о Есенине сказал А. М. Горький: «Есенин — это орган, который природа создала для самовыражения». Как говорил сам поэт, «большое видится на расстоянии». И теперь, спустя 93 года со дня его смерти, мы на самом деле видим, каким большим явлением он был. Уверен, чем дальше по времени, тем более будет возрастать потребность в его ошеломительной по искренности и мелодичности поэзии. Отдавая должную дань памяти поэту, предлагаю вашему вниманию несколько своих стихотворений из цикла «Есенинские мотивы».
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
Я ведь тоже не был на Босфоре,
Но и мне морей голубизна
Видится в невыдуманном взоре
Той, в которой русская весна.
На Востоке девушки смуглее,
И зрачки у них черней смолы.
Мне одна шептала: «Будь смелее!», —
Что цвела под сенью Бричмуллы.
Обнимала тонкими руками,
Обвивала нежностью своей,
Осыпала розы лепестками,
Ворожила слезами свечей.
У неё в узорах шаровары
И прозрачны дивные шелка,
И такие чудные отвары,
Что, испив, пьянеешь на века.
Пролетали сладостные ночи,
Забывался мир за гранью гор,
Но и эти угольные очи
Россиянки грезили мне взор.
Находясь в объятиях дурмана
Черноокой пери, всё равно
Я желал подняться с оттомана
И на север выпорхнуть в окно.
Мы не держим девушек в неволе,
И у них есть выбор для любви;
А самцов, погрязших в произволе,
Усмиряем с помощью пахви.
Потому и не было печали
От разлуки в сердце Бричмуллы:
Все мы мимолетное встречали
И прощались мило, без хулы.
Брат Сергей, во взоре персиянки
Ты увидел море и Босфор
И хотел сыграть ей на тальянке,
Чтобы стал красивым уговор.
От того в любом твоём напеве
Столь душевен лирики поток.
Как узбека тянет к русской деве,
Так тебя тянуло на Восток.
* * *
В сонном шорохе осеннем
Колдовством дремотных дум
Мне явился вдруг Есенин,
Опечален и угрюм.
Я спросил его: «Сережа,
Отчего в твоих стихах
Так привольна и пригожа
Дева песенна в грехах?».
Он, не думая, ответил:
«Оттого, что мир любви
Не грехом телесным светел,
А симфонией в крови».
Я спросил: «Так отчего же
В дебрях слякотной молвы,
Извращён и искорёжен,
Не сберёг ты головы?».
Он задумался надолго,
А потом сказал: «Вполне
Может быть, что людям толком
Не пропел о Шаганэ».
И, воспомнив имя милой,
Он ещё угрюмей стал.
На плечо его уныло
Лист багряный опадал.
Но, стряхнув и лист, и думы,
Вдруг спросил он: «Бахтиёр,
А с чего ты сам угрюмый,
Отчего твой грустен взор?».
Я сказал: «Эх, брат Серёга,
Мир людей меня «достал»:
У счастливого порога
Потерял я Идеал».
«Не грусти, — сказал Есенин, —
Лиру звонкую настрой
И назло тоске осенней
О любви своей пропой!
Собери все звуки мира —
Звуков много Бог создал —
И тогда душой и лирой
Обретёшь свой Идеал!»
Так сказав, исчез Есенин.
Я же слышу новый шум
В сонном шорохе осеннем,
В колдовстве дремотных дум…
БАХТИЁР ИРМУХАМЕДОВ
